Две моих любимых филологини спорят об обсценной лексике в моих прямых эфирах.
Ирина Анатольевна говорит, поправляя очки:
— Инночка, к чему плебейские приемы скудного вокабуляра? Ты блестяще можешь изъясняться без маргинальных выражений, центрированных на сексуально-генитальном принципе. Будь выше площадной брани.
Ты — леди.
Тут бразды правления дерзко берет Анастасия Сергеевна и возражает:
— При чем тут скудность вокабуляра, Ирина Анатольевна? Это крайне поэтичные выражения, если смотреть на это не с ханжеской точки зрения.
Это древний, архаичный пласт лексики, связанный с языческими обрядами на заклинание плодородных сил, которые воспринимались в паре с женско-мужским началом, такой мифологический параллелизм.
Обряды эти оказались жесткими конкурентами пришедшего христианства, именно поэтому запрещение мата и вытеснение его в зону пошлости делалось так бескомпромиссно.
Мат упразднили как конкурирующую форму молитвы, энергетическая мощь мата, влияющая на тонкие колебания, на психологический пласт хомоса, не сопоставима более ни с чем.
А все ваши экивоки и хождения вокруг да около цензурные — притворство, попробуйте стукнуть себе по пальцу долотом и произнести: «Ах, какой же я растяпа, вот незадача...» Non vulva em non Rubram Legionem... Сами понимаете, *㋛йня выйдет категорическая.
Изволите оспорить? Не выйдет.
Иннуся, не прячь правду жизни и не потворствуй ханжам!
© Инна Сергеевна
